Улей - Страница 11

К оглавлению

Видя, что оппонент заколебался, Литни уверенно добила его:

– Мальчик имеет такие же права, как и все мы! Если попробуете продолжить операцию, я расскажу отцу!

Представитель компании, все время до этого момента просто молча смотревший и слушавший, широко улыбнулся:

– Как вам такой аргумент, капитан?

– Ничего смешного не вижу! Гаерд, убирай свой зонд!

Кани вздохнула.

– Ух ты моя воительница! – насмешливо произнесла она, гладя Линти по голове. – Так мы ни-ког-да ни-че-го не уз-на-ем!

Говоря, Кани внимательно посмотрела на юношу. Линти же, как ошпаренная, вдруг развернулась лицом к подруге и резко толкнула ее в грудь.

– Кани!!! Прекрати!

– Что прекрати?! – брюнетка залилась смехом. – Я все равно ничего не услышала. Мальчик защищается…

Брюнетка, похоже, нашла последнюю свою реплику необычайно нелепой, потому, что стала смеяться гораздо громче.

Все видели, как Линти покраснела. Потом – Кани резко оборвала смех. Глаза подруг встретились. Несколько минут они смотрели друг на друга, а экипаж с восхищением и тревогой взирал на их изменившиеся в гневе прекрасные личики, на сжатые до крови от длинных ноготков кулачки и широко расставленные ноги. Напряжение ощущалось в зале также реально, как реально ощущается приближение силового поля. Подружки дрались. Дрались, не делая ни единого движения. Дрались и что-то доказывали друг к другу, хотя тишина, повисшая в зале, казалась сейчас абсолютной. Так могли только альтины… Никто не рискнул вмешаться: ни офицеры корабля, ни солдаты СБ, ни бартерианские наемники. Все растерянно смотрели, боясь издать хоть один звук.

Кани сдалась первой. Она вдруг покачнулась, как от удара.

– Ладно, тебе, Линти, – глаза «драчливой» Кани стали влажными, а веки заморгали, чтобы скрыть слезы обиды. – Ты что, влюбилась, что ли?

– Это только ты… влюбляешься… во всех… кого встретишь! – Линти говорила через вздох, словно запыхалась и очень устала. Но ее организм нашел все же в себе силы, чтобы опять слегка нарумянить щеки – слова подружки укололи в нужное место. – Нельзя влезать в мир другого человека, если он против! Нельзя! Поняла?!

– Ну хорошо, хорошо. Нельзя, так нельзя! – Кани даже отступила на шаг, с непонятно откуда взявшимся испугом. Для зрителей вообще осталось непонятным, что здесь сейчас творилось – девушки ничуть не пострадали внешне, а вели себя, как побитые и исцарапанные драчуньи. Обе тяжело дышали, обе пошатывались, обе бледные.

– Говори с ним сама, Линти, на своем мантийском, если тебе так хочется! Никто не мешает! Говори… А мы, вот, послушаем!

Линти повернулась к лежащему в «саркофаге» юноше, и тут ее взгляд неожиданно столкнулся со взглядом больших темных глаз инопланетянина. Парень смотрел с каким-то странным тихим потрясением, удивленно, восхищенно и спокойно одновременно. От полученных еще совсем недавно эмоциональных ран или же ошарашенный увиденным сейчас, юноша не счел необходимым хотя бы из вежливости сразу отвести взгляд и продолжил углубляться в бездонную синеву глаз альтинки. Линти чуть насупилась от удивления, застигнутая врасплох таким обхождением, но тоже вгляделась в загадочную темноту чужого взгляда. Оба замерли, словно загипнотизированные.

Пауза затянулась и обратила на себя внимание зрителей. Представитель компании вопросительно взглянул на Кани, мысленно спрашивая, не происходит ли между спасенным и Линти того же, что две минуты назад между подругами. Кани пожала плечами.

Трудно сказать, кто стал кроликом, а кто удавом. Они не дрались и не обменивались мыслями, не воздействовали друг на друга, а просто смотрели. Но… оба не могли отвести глаз. Кто-то должен был сделать это первым. Линти уже и хотела, но не могла себя заставить. Григ даже не пытался. Секунды продолжали бежать. И тут между двумя парами глаз неожиданно возникла преграда, сразу же вернувшая все на свои места и мгновенно разорвавшая ментальную связь.

– Так, прекратили это дело! – заявила преграда густым мужским голосом, а чьи-то теплые сильные руки взяли Линти за плечи, отодвигая от «саркофага».

Линти сделала шаг назад и восстановила резкость после перехода от бесконечно удаленной точки в глазах Грига к большому множеству точек «стены» совсем перед глазами.

– Болер, – узнала Линти и провела рукою по глазам, расслабляясь.

– Да, моя прекрасная леди. Это – Болер, – так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. «Стеной» оказался человек высокого роста, спортивного телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными неторопливыми движениями, говорящими о солидности, опыте и возрасте, которым как-то противоречило молодое, лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня: – Что здесь происходит?

– Ничего, Болер. – Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах. – Ты не знаешь мантийского?

– Совершенно случайно знаю, а что? – офицер оглянулся на юношу в нише реанимационной установки. – Мантийский? Ты мантиец, парень?

Последние три слова прозвучали на языке, понять который смогли лишь трое: произносивший, Линти и Григ. Григ вздрогнул и помрачнел – рассчитывать на «языковой барьер» больше не стоило, но могло ведь быть и хуже – его наверняка ожидало зондирование, не заступись эта странная молоденькая женщина… Ему задали простой вопрос – нужно отвечать и быстро, по возможности – с интонацией, проникнутой признательностью – Грига ведь спасли от смерти, спасли просто так, безвозмездно, из обыкновенного человеколюбия и жалости…